@дневники :: Кожистая рожа

Winter in the village 1 by ~mysterious-one on deviantART

Совместно с Altavista

большая карта Селефаиса
Первая часть.


- Хорошая деревня… на нашу похожа!
Рогволд улыбнулся, глянув на шагающего впереди парня: Ветляки и впрямь не производили гнетущего впечатления, как можно было бы ожидать. Типичная для зимы тишина, стоящая в селении, веяла умиротворением, а не угрозой, да и встречавшие их жители не выглядели смертельно напуганными. Отряд достиг деревни, когда уже рассвело – зимой это означало время к обеду. Командиры и рыцари ушли разговаривать со старостой, отправив солдат увести лошадей в конюшню.
- Это точно. Спокойная такая!
Впереди шли, громко переговариваясь, два брата: Торлейк и Тори (Торвальд вообще-то, но полное имя младшего брата редко кто вспоминал, да и сам он по привычке назывался коротким). Наверное, Ветляки и впрямь напоминают им о родном доме. На службу ребята пришли только год назад, из большой крестьянской семьи, где были старшими детьми. Чтобы в семье меньше ртов было, и возможность была помогать ей жалованием – обычная история. Рогволд был с ними знаком, сталкивались часто, и знал, что, хотя служить братьям нравилось, по старой жизни они порой тосковали. Оттого сейчас и оглядываются с широкими улыбками.
- Даже слишком спокойная, - проворчали сзади.
Бертор: последний из их небольшого отряда. Опытный солдат, не такой конечно, как Филин, но уступает ему разве потому только, что моложе. Невысокий, ловкий и быстрый: быть бы ему разведчиком и одиночкой, но он многие годы уверенно стоял в строю, находя применение своим навыкам в открытых боях.
- Вот потеха будет, если тут ничего и не окажется, - продолжал Бертор. - Померещилось чего-то, а потом просто слухами и выдумками обросло. Крестьяне…
Рогволд усмехнулся про себя: ну конечно, сам Бертор – потомственный солдат, его отец и дед землю не пахали и коров не пасли. Мужчина, видимо, этим очень гордился, во всяком случае, не упускал возможности лишний раз щегольнуть этим перед братьями. Будь они позадиристей – дело рано или поздно могло бы кончиться дракой, но простоватые, дружелюбные ребята смотрели на Бертора почти что с уважением. Еще бы, в отличие от них, да и самого Рогволда, солдат видел не только городской гарнизон и ближайшие посты.
- Разве плохо будет, если на самом деле никто не пострадал? – бесхитростно спросил Тори, оборачиваясь назад.
- А что хорошего? – хмыкнул Бертор. – Зачем же мы тогда притащились посреди зимы в эту глушь? И, если вернемся ни с чем, думаешь, граф нас похвалит?
Тори растерянно посмотрел на брата, тот лишь пожал плечами: в словах солдата был свой резон.
Рогволд тоже промолчал. Дело, конечно, не в том, похвалит их Фараден или нет: но как же обидно окажется, если они приехали сюда просто так! Рогволд итак провел всю службу в замке да в паре деревень, и, если первое настоящее дело – почти настоящий поход! – окажется всего лишь бесполезной поездкой, это будет слишком несправедливо.
- Не суди прежде времени, - негромко возразил Эгиль, что шел последним, бросая по сторонам короткие, цепкие взгляды – здешних людей непросто напугать. Не похоже это на слухи, вряд ли мы приехали зря.
- Да! – Рогволд даже остановился. – Помните тот вой? Нам тоже, что ли, показалось? Наверняка тут что-то есть, иначе…
- Иди, давай, – поравнявшись с ним, Бертор хлопнул парня по плечу. – Есть, так есть. Вон конюшня, сворачивайте.
Внутри приземистого бревенчатого строения, что примыкало прямиком к задней стене постоялого двора, было тепло. После колкого мороза на улице даже жарко. Густо пахло перепревшим сеном и лошадьми. Почти все стойла в это время года пустовали, а потому место хватило для всех лошадей. Пока Эгиль и Бертор расседлывали коней, Торлейк и Тори привычно и споро принялись хлопотать вокруг животных. В первую ночевку Рогволд принялся помогать им, воображая себя, как одного из младших в отряде, обязанным заниматься самой грязной работой. Но уже через пару минут он получил вежливое, но твердое замечание от старшего брата: «Рано чистить. Укрой сначала, пусть остынет». Этого, да еще молчаливой ухмылки Тори было достаточно, чтобы молодой человек почувствовал себя неловко. Как же – в седле он держался превосходно и по праву гордился своими умениями в конном бою, а вот за лошадьми в их доме ходили все больше слуги. Рогволд с готовностью взялся бы за щетку и скребок, если бы всякий раз решительные, грубоватые пальцы Торлейка или Тори бесцеремонно не прерывали его. Все его попытки взяться за чистку лошади кончались примерно одинаково: один из братьев отбирал у него скребок и принимался за работу сам. Мы, мол, против вас, милорд, ничего не имеем, но за лошадьми предоставьте ходить знающим людям.
Братья были упрямы, но и Рогволд ничем не уступал им. Внимательно наблюдя за их работой, он вновь подходил к лошади, стараясь делать все в точности так, как делали они. В конце концов, Торлейку и Тори пришлось сдаться: уже на второй вечер с молчаливого согласия братьев, Рогволду было позволено работать в должности их «подмастерья».
Во время работы Торлейк и Тори негромко переговаривались. Рогволд вполуха слушал, не всегда улавливая нити их беседы. Он подозревал, что целью этих бесед было не только желание скоротать время. Лошади любили их голоса, негромкий разговор успокаивал их. Вот почему животные всегда с охотой подпускали к себе обоих братьев.
- Помнишь старика, что жил в старом доме у леса? – спросил Тори.
Торлейк бросил на него вопросительный взгляд через спину лошади:
- Того, что хромал на одну ногу?
- Ну, - долгое молчание, прерываемое лишь фырканьем лошадей, - А знаешь, почему он хромал?
- Должно быть, волк подрал. Или еще кто. Старик ведь, кажется, был охотником.
- А вот и не волк, - возразил Тори, - Я слышал совсем другую историю.
Он снова замолчал, ожидая, пока кто-нибудь – Торлейк или Рогволд, попросят его продолжить. Это было обычным для братьев ритуалом и здесь было почти обязательным уступить рассказчику. Торлейк послушно переспросил:
- И что за история?
- Говорят, однажды зимой он собрался на охоту. Взял свору, лук, и отправился в лес. Но пошел не на запад, а на север. Говорят, из Стылого Леса в том году выходили волки, вот он и решил попытаться добыть пару шкур.
- Ничего хорошего не настреляешь в Стылом Лесу, - понимающе кивнул Торлейк, - Хотя лоси, говорят, там водятся большие.
- У старика была хижина в чаще, - не обращая внимания на его замечания, продолжил Тори, - Он надеялся выследить и добыть волка и вернуться домой до середины зимы. Но пошел снегопад – да такой, какого давно не видели в предгорьях – и ему волей неволей пришлось пережидать его в своей хижине. Так и получилось, что он не смог уйти до самого Йоля.
Торлейк сокрушенно поцокал языком, отчего Рогволд вопросительно взглянул на него:
- Что в этом такого?
- А что хорошего в том, чтобы ночью накануне Йоля торчать в лесу?
- Зима лютует в ночь середины зимы, - пояснил Тори, - В эту ночь гуляет нечисть и ярко горят огни на вершине Перста. Ни один охотник по доброй воле не останется в лесу в это время. Но тот человек просто не смог покинуть свою хижину из-за снегопада, а потому решил поддерживать огонь всю ночь и ждать рассвета. Да только не сильно ему это помогло…
- Ну? – нетерпеливо уставились на него Торлейк и Рогволд.
- Ночью поднялся ветер. Говорят, он выл, совсем как голодный волк. Почти как… как гончие, которых мы слышали вчера. Огонь в печи погас, а дверь скрипела под порывами ветра, пока…
- Тори, пустомеля! Хватит болтать чепуху! – грубо оборвал его Бертор, - Ты только что придумал эту свою крестьянскую байку, а? А вы двое слушаете его, развесив уши.
Кажется, за все время их путешествия в глазах Тори первый раз мелькнула настоящая обида: не дело так бесцеремонно вмешиваться в чужой рассказ, тем более называть его выдумкой. Не по нраву – не слушай, да только не перебивай.
- Может и байка, - Торлейк, тоже не слишком довольный, вступился за брата. – Но все знают: если в ночь середины зимы сунешься в лес – прежним оттуда не уйдешь. Если и не покалечишься, все равно зиме чем-то заплатишь. Правда ведь, Филин?
Все обернулись к следопыту, который все это время слушал разговоры, не вмешиваясь. Неудивительно, что Торлейк искал у него поддержки: едва ли еще чье-то слово Бертор мог бы посчитать весомым.
- Правда, - Эгиль кивнул головой, едва заметно улыбаясь. – Это время не для людей.
- Не для людей, говорите, - хмыкнул Бертор, ничуть не убежденный. – Тогда вон, идите, спросите у колдуна, что за нечисть гуляет по лесам в вашу ночь, может, он знает? Я не верю в деревенские сказки.
Рогволд поморщился: совсем не «деревенские» - ему и самому нянька такие рассказывала! Бертор будто бы и не в Селефаисе родился: на севере над сказками не смеются. Есть такое, что «все знают», как сказал Торлейк – так к чему делать вид, что ты умнее прочих?
- Это время, - спокойно повторил Филин, – не для живых. На изломе зимы в лесу не рады тем, у кого горячая красная кровь, - он внимательно смотрел на мужчину своими круглыми глазами. - И ты не хуже меня знаешь, Бертор, что с зимой не стоит ссориться: едва ли можно отыскать врага, страшнее ее.
- Можешь не рассказывать мне о врагах, старик, я видел их не меньше твоего. И, надеюсь, здесь все-таки тоже кого-нибудь увижу.
Бертор отвернулся, чтобы положить лошадям сено, показывая, что разговор ему надоел. Он вообще редко доводил споры до настоящей ругани, предпочитая замолчать на середине, оставаясь, впрочем, каждый раз при своем мнении. В конюшне повисла тишина, братья, все еще насупленные, тоже молчали: не было пока настроения ни историю заканчивать, ни начинать новый разговор.
Рогволд украдкой вздохнул: снова Бертор о том, что, быть может, они приехали зря. Эх, узнать бы, о чем сейчас говорят со старостой Стедвиг и остальные! Они уже наверняка знают, в чем тут дело.
За своими мыслями юноша не сразу заметил шум на улице: только когда мимо конюшни быстро прошли – кажется, даже пробежали – несколько человек, о чем-то громко переговариваясь. Рогволд вскинул взгляд на Филина: тот, похоже, заметил уже давно и прислушивался, склонив голову набок.
- Что там стряслось? – Тори тоже обернулся к двери.
Возгласы становились громче, многоголосней, но одновременно отдалялись: похоже, люди со всей деревни сбегались куда-то к восточной окраине.
- Эгиль? – нетерпеливо выдохнул Рогволд, глядя на разведчика горящими глазами.
- Не знаю, - отозвался Филин. – Идемте, поглядим.
Рогволду дважды повторять не пришлось: он первый выскочил из конюшни, нетерпеливо озираясь по сторонам, пока не заметил среди уже начавшейся собираться у частокола толпы могучую фигуру Камеса.
- Его нужно отнести в тепло. Возьмите его под руки и несите в дом старосты. - Арнар пытался перекричать, голос шумящей толпы. Но она будто не слышала ничего кроме своего бормотания. Приказы Стедвига тонули в общем гомоне.
- Демоны вас побери! А ну пошли вон! - громопобный возглас Камеса обрушился на головы крестьян. Они сразу же смолкли и испуганно расступились, пропуская великана, взвалившего себе на плечи бесформенный ком из шкур, в коем Рогволд с трудом признал человека. Не нужно было долго гадать, чтобы понять, что именно этот несчастный и являлся причиной всеобщего переполоха. Выглядел человек неважно. Из-под грязно-бурого меха с запутавшимися в нем комьями оледенелого снега, торчала безвольно повисшая голова. Спутавшиеся волосы и густая борода почти закрывали изможденное лицо, оставляя открытой только узкую полоску на уровне глаз. Человек был в сознании, он шевелил потрескавшимися от холода губами, на каждом слове выдыхая едва заметное облачко пара. Казалось, что его дыхание ненамного теплее морозного воздуха. Блеклые карие глаза безумно вращались в глазницах, никак не решаясь остановить свое внимание на чем-то конкретном. Человек почти не моргал и, кажется, даже не замечал редких снежинок, падавших ему на лицо.
- Он остался там… В него забрался холод, надел, как шкуру… А потом он ушел в лес… Я едва выбрался. Они тоже преследовали меня…. Я так замерз… Почти не чувствую рук и ног… Но они не нашли меня, потому я вышел… - Рогволд едва сумел расслышать невнятное бормотание безумца, когда Камес вместе со своей странной ношей, прошел мимо.
- Сожри меня демоны, чтобы я понимал, о чем это ненормальный болтает!
- Положи его здесь, поближе к огню, Камес. Рогволд! Попроси у хозяина горячего вина.
Стедвиг поплотнее прикрыл дверь, запирая снаружи холод и любопытные взгляды случайных свидетелей этой сцены.
- Нужно согреть его. Здесь должны быть еще одеяла.
- Попробуем, если это еще сможет ему помочь, - проворчал колдун, устраивая странного человека у огня.
- Метель воет, как голодная волчица… пальцы оледенели… не чувствую их…
- А вот это верно, парень, - Камес с трудом стащил с человека оледеневшие шкуры, - С пальцами беда. Нужно позвать Филина. Он скажет, что с этим делать.
Стедвиг невольно вздрогнул от его слов: «с этим». То, как колдун произнес это, не могло означать ничего хорошего. Впрочем, теперь он мог убедиться в этом и сам: орудуя ножом, Камес стащил с распухших ног несчастного сапоги. Обескровленные ступни приобрели нездоровый, синеватый оттенок. Кончики пальцев уже начали темнеть.
- Я удивляюсь, как он вообще дошел сюда на своих двоих, - хмыкнул гигант, отбрасывая заледенелые, грязные куски шкур в сторону, - Тут все ясно и без Филина. Хотя ему все равно следует взглянуть.
- Они не нашли меня… я ушел… но он остался там…
- Я позвал лекаря, - на пороге появился Филин, а следом за ним сэр Ремингтон. Оба они с тревогой смотрели на человека, съежившегося сейчас под грудой одеял у огня, - О чем он говорит?
- Он бредит, - отозвался Стедвиг, - Взгляни на него, Эгиль. Ты видел когда-нибудь что-то подобное?
Следопыт подошел поближе и присел на корточки рядом с человеком, который все еще продолжал бормотать в бреду. Приподняв край одеяла, Филин несколько секунд безмолвно изучал его.
- Ну что там? – нетерпеливо переспросил сэр Ремингтон, - Тебе знакомо такое?
Эгиль повернул к нему свою голову, его круглые глаза отражали огонь очага:
- Знакомо? Мне уже приходилось видеть людей, искалеченных морозом. Его ноги уже мертвы, но у него самого еще есть шанс выжить. Да, сэр Ремингтон, все это мне хорошо знакомо.
- Лучше послушай его бормотание, Филин, - посоветовал Камес, - Никак не разберу, о чем он твердит.
Эгиль послушно наклонился к лицу искалеченного, но толку в том было мало. Ворох бессвязных слов, которые едва складывались во фразы, не то, что в осмысленные предложения. И все-таки следопыт продолжал внимательно вслушиваться, надеясь выцепить в болезненном бреду нечто полезное.
- Кто этот человек? Он из вашей деревни? – тем временем спросил Стедвиг у растерянного старосты, который, похоже, был изрядно сбит с толку случившимся.
- Да, он наш. Охотник. Ушел в лес третьего дня, и…
- Их было двое? – Филин повернул к ним голову, внимательно глядя на старосту.
- Да, - с запинкой ответил староста, не ожидавший вопроса. Потом, как будто опомнившись, повторил увереннее. – Да, конечно, двое! По одному в лес сейчас ходить опасаются.
- Он все время твердит о втором, - Эгиль снова перевел взгляд на бормочущего человека.
На какое-то время в комнате повисла тишина, прерываемая только едва слышным путаным говором и треском огня в очаге. Потом следопыт поднялся и продолжил:
- Говорит, что его забрали.
- Кто забрал? – Рогволд с чашей в руках шагнул в комнату как нельзя вовремя.
Следопыт покачал головой и негромко отозвался:
- Я точно не разобрал. Он бормочет об ожившей метели, которая чуяла тепло, как зверь чует добычу и шла за ними по следам. Что тот, другой, достался ей, а он сумел спрятаться, хотя метель не насытилась… Я не знаю, стоить ли верить словам человека в таком состоянии.
– Он едва выбрался из зимнего леса – неудивительно, что холод и вьюга кажутся ему самыми страшными чудовищами, - рассудительно заметил сэр Ремингтон. – В каком-то смысле он говорит правду.
- Так все-таки, что со вторым охотником? - вмешался Рогволд. – Он жив?
- Не думаю, - отозвался Филин, - Если я правильно понимаю этого человека, его спутник замерз. По крайне мере, он остался где-то в лесу и вряд ли в лучшем состоянии.
- Они оба хорошие охотники, - невпопад подал голос староста.- Они всегда возвращались из леса в любую зиму, даже суровее этой.
- Любой может ошибиться, рано или поздно. Значит, в этот раз им не повезло, - пожал плечами Ремингтон.
- Подождите, - Стедвиг поднял руку, - Мы не уверены до конца в том, что он говорит. Возможно, второй охотник еще жив, и…
Хлопнула входная дверь, прерывая Арнара: вошел лекарь, уже немолодой мужчина с редкой светлой бородой. Он, хмурясь, приблизился к охотнику, окинул его быстрым взглядом, потом глянул на собравшихся.
- Не толпились бы вы тут, - произнес он негромко, – Говорить с ним сейчас все равно бесполезно.
Руки мужчины уже начали раскладывать инструмент. Из бездонной котомки знахаря являлись на свет странные вещи, словно вырванные из разных времен: кусочки коры и кожи, звериные косточки, а следом за ними заостренные металлические приборы, миниатюрные резаки и щипцы с изящными ручками. Травы, склянки и порошки, и между ними мази, помеченные ярлыками с аккуратными, написанными на чужом языке, пометками.
Стедвиг, поймав недоуменный взгляд сэра Ремингтона, едва заметно улыбнулся. Старый рыцарь, конечно, привык к совсем иной медицине. Ему повезло родиться в знатной семье, такие обладают деньгами и привилегиями, а значит, в случае недуга могут просить помощи у настоящего целителя. Здесь же, на краю света, за многие мили от столицы, по-прежнему верили знахарям и повивальным бабкам. Как отцы, деды, как многие поколения до того… а был ли выбор? Единственный целитель, которого с огромным трудом привел в Селефаис Бран Фараден, едва мог удовлетворить потребности самого графа и его приближенных. И конечно, он никогда не появлялся здесь, в деревнях, на дальних хуторах. Впрочем, потихоньку, кое-как, цивилизация доходила и сюда. Доказательством тому были разношерстные инструменты в сумке местного лекаря, где соседствовали тонкой работы скальпели и иглы, а также кости, кожа и иные сомнительные части звериных тушек.
- Сомневаюсь, что это хорошо закончится, - в полголоса проговорил сэр Ремингтон.
Арнар Стедвиг пожал плечами:
- Выбора у него нет.
- Милорд прав, - подтвердил Филин, - Если не отсечь мертвую плоть, начнется заражение. А это убьет его наверняка. К тому же, вы напрасно думаете, сэр Ремингтон, что местные знахари ничего не знают о своем деле.
- Тьфу ты, зараза, - Камес поднялся со своего места, отчего в комнате сразу стало заметно теснее, - Никогда не доверял этим деревенским шаманам и бабкам-шепталкам. Еще меньше, чем разодетым болванам из ордена Целителей. И те, и другие, угробят тебя одинаково быстро, но вторые – с умной рожей.
Лекарь бросил в его сторону неприязненный взгляд, но, как видно, решил благоразумно промолчать. Он был достаточно наслышан о дурном нраве колдунов, чтобы отказаться от идеи перечить гиганту.
- Наверное, вы правы. Нам стоит уйти, - проговорил Стедвиг, - Вряд ли мы сможем узнать еще что-то ценное.